Арсений Швец проживает в селе Котюжаны Мурованокуриловецкого района. 29 лет назад вышел на пенсию. Но от пенсионных денег отказался. Даже не оформлял документов на их получение.
То же самое сказал в военкомате, чтобы не платили ничего ему, бывшему фронтовику. На фронт пошел уже в августе 1941-го, а вернулся домой в 1945-м, когда война закончилась. Работал в колхозе строителем. Деньги, как говорит мужчина, возненавидел из-за одной несправедливости. Тогда со злости и решил: никогда и ни при каких обстоятельствах не будет брать их в руки.
У кровати на столе в комнате Арсения Швеца молитвенник и книги на религиозную тематику. Утром и перед сном дедушка читает молитвы. Раньше ходил в церковь. Теперь ногой не ступает. Не потому, что сил нет. Если во дворе работает своими силами, то до церкви тоже дошел бы. Но именно там с ним произошло неприятное событие. До сих пор воспоминания о нем тревожат сердце.
В конце 70-х Арсений Швец был старостой в церкви. У него находились ключи от храма. В 1980 году церковное здание сгорело. Арсений Никитович говорит, что вину за это перевели на него. Обвинили в том, что не нанял сторожей. Дескать, если бы церковь ночью охраняли, то и огонь можно было бы потушить. Даже собака подала бы знак беды. На ее лай сбежались бы люди. Но о сторожевой собаке староста тоже не позаботился. Значит, и в этом виноват.
Дед говорит, что приговорили его тогда к году исправительных работ. За это время все заработанные им деньги забирало государство.
— Несправедливость поразила тогда меня прямо в сердце, — говорит дед Арсений. — Вот тогда в голову пришла мысль: никогда больше не буду иметь дело с деньгами. Это произошло как-то само собой, неожиданно для меня, как будто кто-то просветлил мой разум. Я так и сказал: «Берите эти деньги, радуйтесь им, хотите, ешьте эту гадость, а я к ним больше не прикоснусь». Поэтому и пенсию он не стал оформлять. Как только стукнуло 60, оставил работу и начал заниматься домашними делами.
Отказ от пенсии больше всех насторожил в первую очередь детей Арсения Никитовича. «Отец, не хотите брать денег, не берите, давайте мы это за вас будем делать, только оформите пенсию», — говорили они ему.
— Это мои деньги, поэтому имею право делать с ними то, что хочу, — настаивал на своем мужчина. — У каждого из вас есть свои, вот ими и распоряжайтесь.
Арсения Никитовича односельчане неоднократно звали помочь в строительстве — кому-то дом построить, кому-то печь поставить. Он никогда не отказывал. Но если до выхода на пенсию за такую работу брал деньги, то после этого наотрез отказывался от платы.
— В селе об этом хорошо знали, — говорит дочь Ольга Арсениевна Тесленко. — Поэтому вместо денег приносили отцу крупы, подсолнечное масло, зерно — все то, что могло понадобиться в хозяйстве.
Вместе с женой мужчина жил на ее пенсию. Когда жены не стало, дети стали проявлять заботу об отце. Ближе всех к отчему дому проживает дочь Ольга Тесленко.
— Дедушка, так мы сейчас называем отца, у нас очень добрый, — говорит 56-летняя Ольга. — Дом, в котором мы живем, он построил, то как я могу ему не принести покушать.
В еде дедушка неприхотлив. «Отец никогда не капризничает с едой, — продолжает Ольга Арсениевна. — Так же никогда ничего не просит. Принесу борщ — ест борщ, так же суп, или вареники».
Во время разговора Арсений Никитович всякий раз отмечал, что отказ, как он говорит, от самого большого в мире зла, это его личное дело, и не надо об этом рассказывать другим. «Каждый живет своим Богом, так говорят люди, и так же говорю я», — прибавляет собеседник. На вопрос, чтобы дедушка делал, если бы не было рядом детей, или те рассердились на него и не поддерживали, он без раздумий говорит, что тогда все было бы иначе. Но при этом не уточняет, как именно, хотя догадаться не сложно.
— Отец, зайдите в магазин хоть на экскурсию, — это мы так порой шутим с дедушкой, — говорит дочь Ольга. — Но он не идет. Ни в магазин, ни на базар... Зато во дворе до сих пор работает. Даже на огород выходит с сапкой.
Дом деда Арсения на том же месте, где жили его предки. Вдоль забора на дороге растут яблони. «Их никто не садил, это дички, — говорит Ольга. — Все равно родят. Бывает, очень много. Кто не идет, пробует на вкус. А они ведь кислющие!.. Отец решил привить на них ветки с культурных сортов. В прошлом году взял в своем саду веточки с настоящих яблонь и приживил их на дичках. Сделал все старательно, как садовник. Говорит, до каких это пор люди должны кривиться возле моего дома! Пусть лучше едят и улыбаются. Может, кое-кто еще и спасибо скажет. Сладкие яблоки должны появиться на яблонях-дичках уже в этом году. Я не садовник, не знаю, сколько надо ждать. Не будет этим летом, будет в следующем, или позже. Важно, что дело уже сделано. Делал его отец не для себя, а для людей. Такой он у нас. А вы спрашиваете, не сердимся ли за деньги... Разве на него можно сердиться! Пусть живет до ста лет и радует нас тем, что есть к кому наведываться в гости».