Как винницкие медики спасают бойцов АТО в госпитале под открытым небом

Из Харькова до полевого госпиталя в Сватово – 4,5 часа по тяжелой, разбитой дороге. По ней уже несколько месяцев носятся такие же разбитые, разномастные машины скорой помощи с хмельницкими номерами (именно там наскоро набирали экипажи для санитарной роты при военно-медицинском госпитале №59) и смешными именами «Люська», «Тараканчик», «Саньок».

Винницкому госпиталю, прописавшемуся теперь на Луганщине, обещали новые Renault, но они остались на ровных дорогая Харькова. А вся рухлядь, собранная и отремонтированная за деньги самих же хмельницких водил, безбожно раскачиваясь и надрываясь всем своим механическим нутром, возит по прифронтовой полосе самый хрупкий и ценный человеческий груз – «трехсотых».

Они трясутся в жестких кузовах, оставленные один на один со своими страданиями, пока хмельницкие ребята – всегда парами, один – за рулем, второй рядом, с автоматом – везут их по пыльным степным дорогам с линии фронта сперва в руки военных, а потом – гражданских врачей. Дряхленькие «кареты» тормозят из-за каждого вздоха и стука позади, где сидят и лежат военные добровольцы. «Терпите, братцы, это самая мягкая наша машина!».

Труд экипажей неблагодарен – о них мало вспоминают и спасенные пациенты и военные журналисты. Но и они сами сосредоточены слишком для разговоров. Расслабиться могут только возвращаясь назад.

Руслан – водитель ветхого микроавтобуса-скорой Mercedes. Дальнобойщик-международник со стажем, он, как пришла повестка, безропотно оставил семью – «я присягу давал» - и отправился на другой конец Украины. О доме каждую минуту напоминает прикрепленный к потолку кабины рисунок с двумя детскими ладошками и одним сердцем.

В идущей следом «карете» - земляк, Александр, тоже водитель по профессии. Из села призвали лишь двоих – Сашу и его брата. Оба ушли, оставив семьи. Теперь ему сюда дочка звонит, хвастается: «Папа, мне разрешили даже из класса выходить, когда ты звонишь!». За время в АТО Александр даже в плен попал – на несколько часов. В пути за ранеными напали сепаратисты, забрали все, кроме бронежилетов. И отпустили.

«Мы здесь не для этих, - мрачно кивают они оба на бигборды политиков вдоль дороги, а вот для них, - показывают назад. – Так и напишите».

Больница на колесах

Вечером палаточный лагерь военного госпиталя едва угадывается в темноте. «Светомаскировка», - деловито сообщают девочки-медсестры. Их юный возраст считывается с лиц и голосов даже при плохом освещении. Палатка у них большая, просторная, с высоким потолком, теплая – обогревается печкой-буржуйкой. На кроватях книги Лины Костенко, Даниэлы Стил, Пауло Коэльо и учебник по медицине. На веревочках сушится цветное нижнее белье. На кроватях валяются косметички. На столе – сладости. На стене – огромный украинский флаг.

Их тут пятеро из 36 женщин, работающих в лагере. Два военных госпиталя – винницкий и одесский – единственные места в зоне АТО, где можно полюбоваться женским полом. Слабым его тут никто не считает.

Самой старшей из них – 22 года. Длинноволосая натуральна блондинка с очень детским лицом и такой же по-детски милой картавостью речи - Таня. Отпраздновала свой день рождения она уже тут, в лагере.

«На войну я попала по объявлению. Увидела его в нашей больнице, где работала на заборе крови». Короткое совещание с родителями, и вот уже Таня в самом сердце АТО – трудится, радуется работе рядом с лучшими врачами области и спокойно рассказывает об исковерканных войной мужских телах.

Остальные младшие сержанты еще младше. Все были обычными девчонками, учились вместе в медицинском колледже. Ни одна не работала ранее в реанимации. Встретились уже в Винницком госпитале, откуда их отправили в зону АТО.

«Значит, я должна был тут оказаться, - объясняет свою покорность полученной летом повестке 20-летняя Валя. – Не всех ведь призвали».

Первый августовский день в АТО выделен фломастером на календаре с котиком, висящим на стене их полевой комнаты. На нем же обведены черным даты, когда госпиталь, поначалу базировавшийся в паре километров от линии фронта, обстреливали. После медики со всем своим скарбом переехали в нынешнее, безопасное место.

На войну сам госпиталь, состоящий из личного состава винницкого Военно-медицинского клинического центра Центрального региона (ВМКЦ ЦР), выехал раньше – в конце мая. С того момента прошло уже несколько ротаций медицинского состава. Здесь не передовая, но жизнь военная – каждый день постоянная и напряженная работа в реанимации: в госпиталь везут прямо с передовой. В перерывах – скудный быт: горячий душ раз в неделю, холодные ночи, туалет на улице. Зато в меню каждый день мясо, а в свободные минуты – волейбол. И, главное, благодарные пациенты.

Девчонки – Таня, Валя, Оля, Алена, Инна – даже в короткие командировки домой не хотят ездить. Здесь им сейчас лучше. «Дома, на гражданке, я не чувствовала себя необходимой. А тут мои силы нужны и важны», - говорит Татьяна.

Чуть позже ее начальник – главный хирург Андрей Верба, кандидат медицинских наук, подтвердит: как бы страшно это не звучало, но для многих медиков война останется лучшим воспоминаем жизни – временем наивысшей профессиональной и человеческой востребованности.

Этот статный полковник и сам вынесет из АТО сильные воспоминания. Именно здесь он, первым в истории независимой Украины, провел сложную операцию в полевых условиях: несколько часов спасал с коллегами снайпера из роты разведки спецназа. Тот очень долго добирался до врачей с пулей в животе и осколками в печени, держась лишь на обезболивающих и преданности товарищей. Сейчас уже здоров и хочет вернуться на войну.

Спасители и спасенные

Кандидат наук и заслуженный врач Верба в госпитале с самого начала. Все это время курсирует между Винницей и АТО. «Самое страшное – даже не смотреть на раненых мальчишек тут, в госпитале, а наблюдать за ними уже дома, в тылу. Понимая, что кого-то из них ждет сложнейшая реабилитация, а кому-то и вовсе придется остаться инвалидом».

Самые страшные раны, по словам полковника Вербы, украинские военные получают от реактивных систем залпового огня. На втором месте по поражающей силе и распространенности – мины и осколки. На третьем – контузии. От одного только его описания последствий становится дурно.

С такими ранами украинские медики ранее никогда не сталкивались, но разобрались достаточно быстро.

Конкретно ВМГ-59 помогло отсутствие проблем не только с квалификацией персонала, но и с лекарствами, а также с оборудованием. «Мы на 90% обеспечены всем от государства, - сообщает на чистом украинском (здесь вообще государственный - самый распространенный язык общения) кареглазый начальник госпиталя Юрий Подолян. Остальные 10% обеспечивают волонтеры и просто неравнодушные.

Врачи и военные если бы что и усовершенствовали, так это бытовые условия. А для этого нужно поменять бывшие в употреблении французские палатки, которые рассчитаны на другой климат и сейчас обогреваются буржуйками, на современные модульные системы. Вроде бы даже деньги у министерства на их замену есть. А вот решение принять некому.

Впрочем, проблема бытовых условий даже накануне надвигающихся холодов не стоит во главе повестке дня. А в пятидесятиградусную жару думать ни о чем, кроме поступающих пациентов, не удавалось: машина войны ежедневно перемалывала и выплевывала десятки ребят, мужчин, а, в последнее время, даже стариков, которых на легковушках, грузовиках и вертолетах доставляли в руки полковника Вербы и его подчиненных.

В одну из удушающих летних ночей на границе между летом и осенью всего за два часа в госпиталь поступило 70 человек. Это притом, что весь он рассчитан только на сто.

Раненых едва успевали сортировать, а операции делали в течении двух суток на четырех столах: двух в операционной, одном – в перевязочной, и еще одном – в автоперевязочной, специализированной санитарной машине. В спасении рядовых участвовали все – от санитара до солдата взвода материально-технического обеспечения.

Тогда спасли всех. Здесь вообще так всегда. «У нас не умер ни один пациент», - рапортует подполковник Подолян. По АТО уже гуляет солдатская примета: если везут в «59-й», можешь спать спокойно – вылечат.

За все время через госпиталь прошло более 4,5 тыс. человек, из них 99 гражданских и даже четверо сепаратистов. Сделали более полтысячи операций. Половина – тяжелых. Обычная районная больница не производит столько и за пару лет.

К этим самым районным больницам у военных медиков много вопросов. Именно туда попадают, в первую очередь, около 70% раненых в боях участников АТО. В 90% они получают неверное, порой до трагичности, лечение. Намеренно ли? Военные врачи сомневаются. Хоть времени для того, чтобы научиться справляться с военными травмами прошло достаточно. Ни министерство обороны, ни Минздрав этой проблемой до сих пор не озадачились, а, вероятно, несколько строгих, но справедливых комиссий из Киева могли бы решить вопрос. Цена которого в данном случае – жизнь.

Впрочем, в Сватово, где над каждым раненым трясутся все – от начмеда до санитарки, есть молчаливые обиды и на коллег из областных военных госпиталей, куда эвакуируют раненых из Сватово. Бойцы нередко звонят полюбившимся медсестрам и рассказывают про прохладное невнимательное отношение. Одну историю в ВМГ-59 забыть не могут до сих пор. В госпиталь как-то доставили 19-летнего айдаровца. Врачи спасали его в операционной пять часов. «Операция прошла успешно, - рассказывает медсестра Таня. – Состояние стабилизировалось, он пришел в себя. Улыбался так, что до сих пор забыть не могу. Шутил даже. А потом мы узнали, что в Харькове он умер. Не доглядели они».

Бессменный лидер

Не только человечностью и профессионализмом коллег заняты головы у белых шинелей. Думают они и о перемирии, которое ежедневно приносит им трудную работу. Пусть и в меньших, чем ранее объемах. Верба обсуждать приказы командования при журналистах не привык, но выкуривая очередную сигарету и рисуя красивой рукой узоры на салфетке выдыхает: «Нам главное – сберечь генофонд. Территории мы отвоюем – не сегодня, так завтра. Главное, чтобы было кому воевать».

Воевать пока есть кому – почти каждый, попавший сюда, первым делом спрашивает, когда сможет вернуться в строй. Самые настойчивые – из Айдара: иногда, прямо на операционном столе, устраивают истерики с требованиями «залатать и отпустить назад». Врачи рассказывают об этом с нескрываемым восхищением мужеством добровольцев и кадровых офицеров.

«Я пока сюда не попала, даже и не думала, что наши мужчины – такие», - признается медсестра Алена. На ее памяти за все время только двое военных не справились с эмоциями, когда очнувшись от наркоза, узнали, что лишились конечности.

Остальные бодрятся. Даже когда на операционном столе проводят долгие часы между жизнью и смертью. Даже когда долго ждут операции, а затем транспортировки в плохо освещенных, тесных, но теплых палатах-палатках.

Заходишь в любую такую – ряды кроватей, застеленных неожиданно белым постельным бельем. Над ними – детские рисунки со словами поддержки, флаги десантных частей и другая военная символика. Кто-то пытается спать, кто-то читает. Много, но негромко говорят по телефону с родными. Часто выходят курить. Некоторые умудряются даже выпивать, за что получают выговоры от медсестер или нагоняи от врачей.

Привозят сюда пострадавших, в основном, из Луганской области. Сейчас – из Лисичанска и Счастья. Это добровольцы из Айдара, военные из 80-й и 94-й бригад ВСУ, Туда за ними выезжают все те же потрепанные дружные кортежи хмельницких водителей с винницкими врачами. Иногда с самим главным хирургом Вербой. Большими шагами обходит он ветхое здание «счастливой» больницы. Коротко задает вопросы гражданским врачам, меряет строгими взглядами персонал, бодро обращается к военным: «Собирайтесь. Мы за вами». На обратном пути никто не заикнется остановиться на минуту – в кузове самый ценные груз.

В Сватово встречать новоприбывших выходят все – от начмеда до последней медсестры. Вокруг раненых сразу начинает суетиться мама Таня – так тут называют всеми любимую постовую медсестру: опекает, обмывает, ухаживает, иногда ругает. Пациенты в ней да и в других медиках души не чают, постоянно пытаются как-то отблагодарить. Под рукой у них, правда, только гранаты и патроны.

Один из таких неудавшихся дарителей – десантник из львовской бригады Андрей, машет своей раненой рукой в сторону мамы Тани – «Вы не про нас пишите! Вот про них – про врачей!».

Врачи отмахиваются – заняты. Да и героями себя не чувствует. И о своих проблемах не говорят. Один лишь Подолян со сдержанной ответственностью руководителя признается, что неплохо было бы провести ротацию персонала. Боевые части и то уходят в места постоянной дислокации на пополнение и отдых. А винницкий взвод материального-технического обеспечения госпиталя, например, в АТО с июня и без подмен. И ведь тоже не железные.

«Мы не жалуемся и домой не просимся, но, возможно, мысль об этом придет в голову военно-медицинскому командованию».

В голове командования, похоже, подобных мыслей нет и не предвидится. Винницкий госпиталь считается в стране одним из лучших. И ни его, ни такой же попавший в поля Донбасса одесский, действующий в другом районе АТО, менять никто не спешит.

Поэтому ВМГ-59 безропотно готовится к зимовке. На днях девочки-медсестры, хирург-доброволец Олег Сергийчук, Ирина, специалист по УЗИ (мама до сих пор не знает, где служит ее дочь), известный в Виннице врач-травматолог Юрий Билиенко и вся остальная дружная госпитальная команда переехала в новое, более теплое помещение. И забрала с собой календарь с котиком, который все еще ждет последней отметки – дня победы, который станет и днем возвращения домой.